Как Константин Никольский написал песню «Музыкант» и другие свои хиты?

Случилось так, что в конце сессии звукозаписи на плёнке осталось свободное место. И вот тогда член ВОСКРЕСЕНИЯ Андрей Сапунов напел на пленку ещё шесть дополнительных песен под аккомпанирование Евгения Маргулиса и Алексея Макаревича. Эти песни (в числе которых был «Музыкант», «Я сам из тех...», «Когда поймешь умом...») принадлежали старому знакомому Сапунова – Константину Никольскому.

Хотя дебютный альбом группы ВОСКРЕСЕНИЕ официально содержал 10 песен авторства Алексея Романова, по стране он распространялся с весьма примечательным бонусом.

Случилось так, что в конце сессии звукозаписи на плёнке осталось свободное место. И вот тогда член ВОСКРЕСЕНИЯ Андрей Сапунов напел на пленку ещё шесть дополнительных песен под аккомпанирование Евгения Маргулиса и Алексея Макаревича. Эти песни (в числе которых был «Музыкант», «Я сам из тех…», «Когда поймешь умом…») принадлежали старому знакомому Сапунова — Константину Никольскому.

Никольский к тому времени был уже матёрым музыкантом. С 1969 года он играл в группе АТЛАНТЫ, затем — в ВИА ЦВЕТЫ Стаса Намина (где отметился песней «Старый рояль»), группе Юрия Антонова и группе ФЕСТИВАЛЬ под руководством именитого Максима Дунаевского. Несмотря на это, Константин долгое время оставался только автором и гитаристом, и сам песни практически не пел.

Будущий мегахит «Музыкант» (первоначально — «Венецианский музыкант») был написан ещё очень давно — в 1971 году, во время службы Никольского в армии. По словам автора, он сочинил песню буквально за вечер, «пока стоял с ружьем на посту и мечтал…». Толчком послужила фраза из сказки Андерсена «Соловей».

Х. К. Андерсен «Соловей»: «Я не могу жить во дворце, позволь лишь прилетать к тебе, когда захочу. Тогда я буду садиться вечером у твоего окна и петь тебе, и моя песнь порадует тебя и заставит задуматься. Я буду петь о счастливых и несчастных, о добре и зле, укрытых от твоих глаз».

К. Никольский: «Мне было 20 лет. Я не думал, что это будет что-то! Я хотел, чтоб просто красиво было — не эта вот „дорога железная“, и тому подобное, а чтобы красиво, чтоб звучало. Она и правда звучит. „Музыкант“ — гениальная, конечно, песня, причем ее любой мог написать — она же от лица музыканта, такая общая для всех…».

Надо сказать, что петь «о счастливых» Никольскому приходилось нечасто. Более всего ему удавались задумчивые и меланхоличные песни. Особенно мрачными вышли «Когда поймешь умом…», «Ночная птица» и «Я сам из тех…», написанные в 1976 году — буквально одна за другой.

В это время Никольский как раз ушёл из группы Стаса Намина. Концертов к тому времени было мало, музыканты ссорились. Дошло до того, что Никольский всерьёз думал, что его музыкальной карьере пришёл конец.

К. Никольский: «Никому такого не пожелаю. Жить не хотелось — это слабо сказано. Долго мучился, а потом написал песню — и всё прошло».

Чуть позже был написан ещё один мегахит (вполне соперничающий с «Музыкантом») — «Мой друг художник и поэт», на который автора вдохновила женщина.

К. Никольский: «Была у меня большая любовь, высокие чувства. Потом она уехала в Америку, не виделись пять лет. Потом встретились, а она — в какой-то одежде непонятной, маловыразительной, на мой взгляд. И все, все остановилось, ничего не стало. „Моя любовь сменила цвет“».

Говорят, что впервые эта песня была записана в 1978 году, когда Никольский работал у Дунаевского в группе ФЕСТИВАЛЬ. Тогда её исполнял солист ФЕСТИВАЛЯ Павел Богуш. На этом дело не закончилось. Никольский считал, что именно под влиянием его песни Дунаевский написал свой хит «Кленовый лист».

К. Никольский: «Как-то в компании, естественно, выпившей, Дунаевский мне говорит: „Вот, сочинил новую песню“. И поет: „Кленовый лист, кленовый лист…“. А я говорю: „Постой, тут надо вот так играть“. И показываю. А он мне: „Что это?“ Я отвечаю: „Ну что же ты, это очень известное соло“».

Гитарное соло — действительно, один из самых пронзительных моментов этой грустной песни, которая всё-таки заканчивается желанием стряхнуть с себя морок иллюзии:

А может быть, разбить окно И окунуться в мир иной, Где, солнечный рисуя свет, Живёт художник и поэт…

К. Никольский: «Я считаю гитару продолжением голоса, когда замирает вокал, вступает соло, как, например, в песне „Мой друг художник и поэт“. Гитара договаривает то, что хотел сказать автор, но не смог».

А потом наступил 1980 год и песни Никольского, приклеенные бонусом к альбому «Воскресение-1», вкупе с песнями Романова обрели всесоюзную популярность. Их считали песнями ВОСКРЕСЕНИЯ, хотя официально в состав этой группы Константин вошёл позже.

Стоит сказать, что творчество Никольского, несмотря на самобытность, вписалось в концепцию Романова идеально. В песнях и того, и другого витала атмосфера ностальгии и разочарования, выраженная простыми образами и символами (на мой вкус, часто слишком клишированными).

А вот в плане групповой работы между Никольским и остальными музыкантами вскоре возникли трения. Будучи человеком самодостаточным, Константин сразу взял дело в свои руки. В результате альбом «Воскресение-2» 1981 года вышел крепче и профессиональнее.

Трек-лист второго альбома составили старые песни Романова плюс две новых — «По дороге разочарований» и «Я ни разу за морем не был» (последнюю считаю лучшей из репертуара Алексея — во многом из-за текста).

Никольский внёс свой вклад в альбом всего тремя песнями, но все они были отменны. Первая — под названием «Воскресенье» — открывала альбом и казалась специально написанной для группы (на самом деле она родилась раньше). Второй был отличный жёсткий блюз «Стеклорез» (позже переименованный на «В моей душе осадок зла»).

Ну, а третьей песней Никольского стал знаменитая «Один взгляд назад», написанная осенью 1980-го (второй состав ВОСКРЕСЕНИЯ только собрался) — по пути в Гнесинское музучилище, где гитарист в то время учился. Несмотря на то что супруга музыканта — Марина — заявила, что это «самая плохая песня, которую ты написал», вскоре, переименованная народом в «Ветерок», она зазвучала под гитару во многих советских дворах.

Сам Никольский спел на альбоме только в «Стеклорезе», остальное исполнил Сапунов. Несмотря на то что у Сапунова был красивый голос, Константину страшно не нравилось, как он поёт его песни.

К. Никольский: «Сапунов считал, что голос — это всё. И очень любил: „А-а-а-а“, мелизмы всякие… Я спорил: вот пять песен, мелодии у всех разные, а ты их одними и теми же мелизмами — раз, и словно мылом все замазал… Мелодия — это вещь неприкосновенная».

В результате, когда Романова посадили за нетрудовые доходы, а ВОСКРЕСЕНИЕ снова распалось, Никольский решил — хватит, научусь петь сам! Став автором-певцом-музыкантом в одном лице, Константин в итоге начал сольную карьеру. Попытки в 1994 году реанимировать старый состав ВОСКРЕСЕНИЯ не удались. Более того — Никольский строго требовал у бывших сотоварищей не исполнять на концертах его песни, даже если толпа их требует. Оно и понятно — Константину надо было отказаться лишь от одного всенародного шлягера ВОСКРЕСЕНИЯ «Кто виноват», все остальные мегахиты были его. В этом легко убедиться, прослушав сольный «Зе Бест» 1996 года под названием «Один взгляд назад», где были заново перезаписаны старые хиты. Кстати, одноименная песня превратилась на этом сборнике чуть ли не в хард-боевик. Для раскрутки на неё даже сняли незатейливый «пивной» клип — по-моему, единственный в карьере Никольского.

В музыкальной среде Никольский давно стал притчей во языцех. Именно ему приписывают фразу: «Пусть новые песни пишет тот, у кого старые плохие». Сам музыкант утверждает, что произнёс её не он, а Сапунов, хотя новый материал у Никольского действительно выходит крайне редко (последним был альбом «Иллюзии» 1997 г.). Однако мэтр по этому поводу не переживает.

К. Никольский: «Вы знаете, иногда прихожу к выводу: возможно, лучшие свои песни я уже написал. Раньше ведь я просто был автором, а сейчас — исполнитель, но со своим репертуаром, который считаю достойным.

…Какие-то тексты я написал на какую-то музыку. Чтобы было что послушать самому и товарищам, вот и всё. А получилось вроде как немножко пошире".

В 1999 году в знаменитом кабачке «Гамбринус» я услышал «Музыканта», исполненного с интонациями и в манере настоящего одесского шансона. Шире некуда…